Профессиональная Юридическая Консультация +7(962)9232019

Мосгордума предлагает вывести дела о преступлениях на национальной почве из-под суда присяжных. Свои предложения на сей счет, оформленные в виде поправок в законодательство, столичные депутаты на днях передали в Госдуму. По их мнению, "эмоциональное состояние населения не позволяет обеспечить непредвзятость" при рассмотрении дел с национальной подоплекой, поэтому приговоры по таким делам должны вершить профессиональные судьи.

Что правда, то правда: беспристрастный вердикт по такого рода делам практически невозможен. И удивляться тут нечему. На классический вопрос "а судьи кто?" российская система народного правосудия дает неизменный ответ: пенсионеры, домохозяйки, отставные военные, безработные... Представители среднего класса, образованного сословия, молодые и социально активные граждане не хотят тратить время на судебные заседания. Вот отчасти еще и поэтому в присяжные рекрутируются люди с низким материальным достатком, не очень просвещенные, зараженные социальными, а подчас и национальными предрассудками. И на процессах с их участием российское правосудие терпит поражение за поражением. В Ростове-на-Дону суд присяжных дважды выносил оправдательные вердикты по делу Эдуарда Ульмана, обвиняемого в убийстве мирных жителей Чечни. В Петербурге присяжные оправдали убийцу таджикской девочки, решив, что он виновен только в грабеже и хулиганстве. Если приговоры по делам с национальной подоплекой будут выносить люди, обуреваемые неприязнью к инородцам, суд присяжных превратится в суд толпы, двенадцать представителей которой станут решать "виновен - не виновен", руковод ствуясь обывательским правосознанием.

Однако что же делать? Как сказал бы основатель самого справедливого и гуманного правосудия в мире, других присяжных у меня для вас нет. Других и впрямь немного. Даже этих-то не хватает. По данным фонда "Общественное мнение", только 16 процентов россиян готовы добровольно выносить приговоры своим согражданам, а 78 процентов от такой чести отказываются, следуя христианскому завету "не судите да не судимы будете". Но даже при дефиците судей-"общественников" их надо бы отбирать более тщательно. Как минимум исключать из числа кандидатов в присяжные людей, находящихся в идейном родстве с подсудимыми. Обнаружить такое родство не так уж сложно. Скажем, по делам о разжигании национальной вражды тестировать будущих заседателей на толерантность. В любом случае отказ от суда присяжных здесь не лучший выход из положения. Во-первых, неотвратимость наказания, равно как и оправдание невиновных, у нас от присяжных зависит в последнюю очередь. Во-вторых, такая новация еще больше ослабит институт присяжных, поле действия которого и без того постоянно сужается. "С полномочиями суда присяжных надо быть осторожным, сокращать их нельзя", - прокомментировал инициативу столичных парламентариев первый заместитель председателя Комитета Госдумы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству Владимир Груздев. Он, напротив, считает, что возможности суда присяжных следует расширять.

Инициатива московских законодателей этим, впрочем, не ограничивается. Ими внесены и поправки к нескольким статьям Уголовного кодекса. Предлагается оснастить эти статьи дополнительными пунктами, в частности, особо выделить преступления, совершенные "по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти" либо вражды "в отношении какой-либо социальной группы". За убийство при столь отягчающих обстоятельствах, по мнению депутатов Мосгордумы, нужно наказывать лишением свободы на срок от 8 до 20 лет либо пожизненным заключением, а за причинение вреда давать от 5 до 12 лет.

Предложения усилить уголовную ответственность за преступления на национальной почве возникают всякий раз, когда что-то случается, а случается часто: ежегодно в России фиксируется более 100 подобных преступлений. Но специалисты-криминологи не верят в действенность карательных мер. Карательный ресурс, по существу, исчерпан. Кроме того, в делах с как будто бы очевидной национальной подоплекой очень трудно доказать эту самую подоплеку. Как докажешь, имелась ли тут цель, а тем более мотив, если мотивация преступления порой не сознается даже самим преступником?

Московские законодатели предлагают, помимо прочего, откорректировать и закон о СМИ, а именно - запретить прессе указывать национальность преступников до приговора суда. Они считают, что изъятие из криминальной хроники подобных сведений послужит укреплению межнационального согласия.

В чем-то обеспокоенность депутатов Мосгордумы небезосновательна. Ксенофобские настроения иногда действительно провоцируются средствами массовой информации. И ограничься столичные законодатели призывом проявлять деликатность в освещении конфликтов, участниками которых по стечению обстоятельств стали люди разных национальностей, - кто бы стал спорить. Но мы видим стремление норму профессиональной этики сделать нормой закона. Если это произойдет, пресса тут же окажется на крючке. Всегда найдется повод истолковать эту норму вольно и широко. Не будет недостатка и в желающих прибегнуть к подобному толкованию. Как не прибегнуть, если поправку, на которой настаивают депутаты Мосгордумы, предполагается внести в статью 4 закона о СМИ. Это такая статья, за нарушение которой газету могут закрыть в судебном порядке. За что именно? По закону - за использование средства массовой информации в целях совершения уголовного преступления. Например, за разжигание межнациональной розни, за призыв к нарушению территориального единства страны... Теперь же в этот ряд встанет и сообщение, что вор-карманник (допустим, азербайджанец) украл в трамвае кошелек у девушки (допустим, русской). Информация о национальной принадлежности преступника и его жертвы здесь, конечно же, совершенно не требуется. Но в данном случае можно говорить о нарушении журналистом профессионально-этических норм, а не штрафовать или, того хуже, закрывать печатное издание. Иное дело - преступления, совершенные исключительно по мотивам национальной ненависти. Замалчивать эти мотивы - значит дезинформировать общество о сути происшедшего. Вводить его в заблуждение о масштабах явления. В конечном счете - играть на руку разжигателям национальной вражды.

Учтем и вот что. Какие бы слова ни выкрикивали участники "русских маршей", националистической истерии как массового психоза в России нет. Ее раздувают. Вожди радикалов - для достижения своих политических целей. Народные витии - для выплескивания недовольства жизнью. Это недовольство трансформируется в лозунги, понятные маргинальной части населения. Отношения накаляются вовсе не между нациями. Они накаляются в обществе, где немало противоречий (например, разрыв между 10 процентами самых бедных и 10 процентами самых обеспеченных - 15-кратный). И проявляются то в форме агрессивной ксенофобии, то в виде религиозного экстремизма. Радикализация протестных настроений таким образом просто приобретает уродливую форму. Хотя в многонациональной России подружить грузина с русским, таджика с армянином - не проблема. Проблема - создать в стране общественный климат, при котором недовольство условиями жизни не выражалось бы в межэтнических столкновениях. Кому-то кажется, что такой общественный климат можно ввести законодательным порядком - в одночасье, раз и навсегда. Простое решение сложных вопросов - это наш вечный соблазн.